Фанфики по фэндому дом странных детей. Дом странных детей мисс перегрин. Десять минут — фанфик по фэндому «Дом странных детей мисс Перегрин

Как ты сказала тебя зовут? - Доктор Спэнджер поправила на носу очки.

Эмма. Эмма Блум. ТА САМАЯ Эмма, - терпеливо повторила Эмма. - Подруга Джейкоба. Та, которая якобы, не существует. О которой он вам рассказывал, а вы ему не поверили.

Доктор Спэнджер откинулась на спинку своего кресла:

Сколько он тебе заплатил за это представление, девочка?

И ничего я ей не платил! - возмутился я. - Она моя подруга о которой я вам рассказывал! Вы сами видели письма от неё! А у моего отца есть её фотография — можете сличить.

Кстати, я хочу получить свои письма и фотографии назад, - жёстко сказала Эмма. - Я думала, что в этой стране уважают тайну личной переписки. И что касается представлений… - Эмма как то нехорошо улыбнулась. Я заметил, что её ладони начали светиться. - Я могу кое-что продемонстрировать прямо здесь — только вам это вряд ли понравится…

Доктор Спэнджер опустила одну руку на подлокотник кресла и придвинулась к столу. Другая её рука легла на папку. Эта папка, судя по всему, была та самая где лежали адресованные мне и украденные письма. Доктор поджала губы и строго посмотрела на Эмму.

Может тебе и не платили, девочка. И очень может статься, что ты делаешь это из самых лучших побуждений. Но позволь мне кое-что объяснить — твой друг пережил тяжёлую потерю, испытал страшный шок и он слегка не в себе. М ы – его несчастные родители и я, просто пытаемся ему помочь…

Джейкоб не псих! - перебила врача Эмма. - Я хотела вам это доказать . И забрать свои письма, которые вы нагло присвоили себе, хотя они предназначались не вам. Читать чужие письма тайком, выкрав их - это просто верх подлости. Бесчестно!

Доктор посмотрела на Эмму с холодной высокомерной улыбкой. Она чувствовала себя здесь , в своём кабинете, среди дипломов в золочённых рамках и томов в тяжёлых переплётах, полновластной хозяйкой. Её рука скользнула под крышку стола — там, вероятно, была тревожная кнопка. Но ничего не произошло. Улыбка доктора погасла — она явно была встревожена — что-то пошло не так… Доктор Спэнджер уже распределила для нас роли — я полный псих, который становится всё более опасным для самого себя и окружающих — меня следовало запереть, а следующим шагом был бы звонок моим родителям с вопросом — почему я до сих пор не оказался в комфортабельной палате дорогой клиники, куда меня с таким трудом удалось записать ? - место уже освободилось и всё было обговорено ; Эмма, на самом деле, у нас наивная влюблённая д урочка , которая пытается помочь мне(наверняка доктор Спэнджер сделала мысленно пометку напротив моей фамилии - «ловкий манипулятор») — её следует сдать с рук на руки родителям, поговорить с ними — может быть потом «Эмме» понадобится профессиональная помощь психиатра …

Дверь кабинета скрипнула и отворилась. Доктор с сердитым недоумением уставилась на вошедшую.

А вы, собственно, кто?

Мисс Сапсан была сама любезность.

Амалия Сапсан. Амалия ЛеФэй Сапсан. А вы, если я не ошибаюсь, Доктор Спэнджер? Рада с вами познакомиться.

Доктор Сп э нджер выглядела слегка растерянной и сердитой:

Кто вы?

Мисс Сапсан, продолжая любезно улыбаться, опустилась в кресло, которое отодвинулась словно само собой. Я улыбнулся — Миллард, стараясь ничем не обнаружить своего присутствия, находился с нами в кабинете.

Я временно исполняющая главы совета имбрин — у доктора была хорошая память — её бровь вопросительно приподнялась — Мисс Сапсан важно кивнула, - и директриса дома где живут Эмма и другие странные дети. Недавно, к акое то время Джейкоб гостил в нашем доме , а сейчас он был столь любезен, что пригласил нас уже к себе домой с ответным визитом. П огостить некоторое время. Отдохнуть. Я настоятельно прошу вернуть Эмме Блум её письма адресованные, присутствующему здесь, Джейкобу Портману и мы с большим облегчением покинем ваш негостеприимный, хотя большой и светлый, кабинет.

Доктор Спэнджер постучала ногтем указательного пальца по папке, открыла ящик стола, засунула в него папку и заперла на ключ.

Эти письма останутся здесь. У меня в столе. С твоими родителями, Джейкоб, я ещё побеседую. И уж поверь — клиники тебе не избежать. Даже не надейся, что я куплюсь на этот дешёвый самодеятельный спектакль. И, если вы все немедленно не у берётесь из моего кабинета , я буду вынуждена позвать охрану.

Доктор Спэнджер решительно поднялась из-за стола — тревожная кнопка, как можно было догадаться, не работала — и направилась к двери. Мисс Сапсан ей не препятствовала. Но только доктор протянула руку к дверной ручке, как дверь словно сама собой захлопнулась прямо перед её носом. Связка к люч ей , котор ая , как доктор Спэнджер полагала , спокойно лежал а в её кармане, подлетел а к двери, ключ зашёл в замочную скважину и повернулся в замке со звонким щелчком. Потом ключ вышел из замка и вся связка проплыл а по воздуху, нырнул а за стол — щёлкнул замок одного из ящиков , он выдвинулся и знакомая папка хлопнула на стол. Раскрылась и несколько почтовых конвертов упали на колени Эммы.

Это ты искала? - из пустого пространства над столом раздался голос Милларда. - Забирай свои письма и пошли.

Спасибо, - улыбнулась Эмма.

Доктор Спэнджер застыла у двери с открытым ртом. Мисс Сапсан презрительно кривя губы и нахмурившись изучала содержимое папки – записи доктора Спэнджер и её злосчастного предшественника .

Что за вздор? - она гневно посмотрела на доктора. - Что за нелепый вздор? Более не сусветного вздора я не имела удовольствия читать уже лет двести!

Доктор Спэнджер от шока лишилась дара речи — её словно парализовало. Эмма, осторожно сжимая в руке драгоценные письма, поднялась из кресла. Следом поднялся я. Ключ скрежетнул в дверном замке. Дверь распахнулась и невидимый Миллард выскользнул первым в коридор, следом вышла Эмма. Я замыкал цепочку. Мисс Сапсан кивнула нам — ей оставалось ещё одно маленькое дело. В этот раз я не протестовал — доктор Спэнджер это заслужила. По мне лучше бы она забыла не только весь этот день но и вообще о моём существовании на свете.

Мама провела в постели, в общей сложности, три дня. Мисс Сапсан проговорила несколько долгих часов с моим отцом. Потом отец о чём то говорил с мамой — успокаивал, уговаривал… Потом уже за дело взялась сама Мисс Сапсан. На третий день, утром, мама наконец показалась из спальни. Отец шёл следом за ней , подстраховывая. Мы все как раз собрались позавтракать и уже расселись за большим столом в гостиной, когда мама застыла на пороге и, каким-то испуганным, даже затравленным взглядом уставившись на всю нашу компанию. Она резко вздрогнула и была готова опять сбежать к себе в спальню — но отец придержал её за плечи, когда один из стульев сам, без всякой ВИДИМОЙ помощи, поднялся в воздух и опустился на пол в полуметре от стола.

Молодой человек, джентльмен должен садиться за стол одетым! - строго произнесла Мисс Сапсан. Она укоризненно покачала головой. Раздался тихий, недовольный вздох и через несколько минут на стул опустился костюм. Папа успокаивающе по гладил маму по плечу, что то прошептал ей на ухо, усадил её за стол и мы наконец приступили к завтраку — Миллард маму напугал больше всех остальных (они хотя бы ВЫГЛЯДЕЛИ как люди!) и она старалась даже не смотреть в его сторону.

Ну-с, молодые люди, и куда мы сегодня отправимся после завтрака? - весёлость папы была заметно на тужной и фальшивой.

В магазин игрушек! - звонко объявила Оливия. Мы рассмеялись — даже мама слабо улыбнулась. Я подумал, что может как раз с Оливии мама начнёт понемногу привыкать к тому, что действительно существует незнакомый, неведомый ей и папе, полный чудес и загадок, мир, частью которого оказались дедушка и я...

Отличный "слоеный" фильм, где за добротным бертоновским фэнтези прячется история о подростках, взрослении, непохожести на других и попытках найти свое место в мире. И самым главным финалом становится вовсе не победа добра над злом (зло здесь какое-то фриковатое, несколько лубочное и оттого не очень страшное, несмотря на любовно снятые сцены поедания глаз), а то, что каждый из персонажей понимает для себя что-то важное. Один - осознает ценность того, кто незаметно рядом, другой - что не такой лузер, как пытается его убедить общество, третья - что любовь не равняется слабости - и т.д. и т.п. В этих открытиях и изменениях и есть основная ценность всего происходящего - а вовсе не в умении метко стрелять из арбалета, что нашему герою никак не удается)

Вообще тема непохожести здесь очень сильна. Я бы даже рискнула провести параллель с любимейшим "Домом в котором" Мариам Петросян. Нет, в сюжетах нет ничего общего, но вот эта группа "не таких" детей, которые, в связи во своими особенностями, в чем-то ограничены, вынуждены прятаться и жить в изоляции, пытаясь при этом не только выжить, но и найти себя и свое место - они чем-то похожи. И не важно, какие именно "особенности" у них - отсутствие рук или зубастый рот на затылке - они не такие, и с этим нужно уметь жить.

А визуальная составляющая на высоте. Подводные сцены просто прекрасные, "непохожесть" каждого из детей выписана буквально с любовью (хотя если летающую девочку спускать на веревке вниз, юбка все-таки должна развеваться вверх - извините, физика, такое дело)), даже нелюбимая мной Ева Грин здесь удивительно хороша и к месту. А вот на отрицательных ("пустоты", злодеи) и нейтральных, "серых" (родители) персонажей любви как-то не хватило. Понятно, что скучные "предки" просто обязаны оттенять яркий мир необычных и особенных, а вот за что такое невнимание к, собственно, сюжетообразующему злу - не очень понятно. Здесь, собственно, для меня основной запотык (до полноценного минуса не дотягивает) - прекрасный Сэмюэл Л. Джексон снова, как в "Kingsman: Секретная служба" делает из главного злодея полуанекдотическую фигуру. Понятно, что многолетнее сотрудничество с Тарантино, специализирующегося на сочетании чернухи с гэгами, в карман не спрячешь, но ведь, что обидно, Джексон-то умеет всяко - зачем бесконечно упихивать актера в один образ этакого американского Весельчака У? От этого он и по-настоящему опасным не кажется (несмотря на руки-ножи и прочие приспособы), а смотрится противным уродцем. Да, такого, конечно, и убить не жалко - но и противостоять как-то глупо. А "пустоты" - такие классические безглазые монстры, что даже скучно.

И отдельно хочется сказать про детей-актеров. Ева Грин и Сэмюэл Л. Джексон, конечно, звезды и молодцы, но фильм сделали дети. От маленьких, которые именно играли, а не просто светили мордашками, до полувзрослых, сложных и неоднозначных персонажей - отдельный респект Финли Макмиллану и его персонажу с библейским именем Енох (в русской озвучке почему-то Енок, странные люди) и, конечно, актеру главного героя, совершенно негламурному Эйсе Баттерфилду. Пожалуй, только у персонажа Эллы Пернелл некоторый перебор с белокурыми локонами и прочей красотой, но она героиня романтической линии, ей простительно. А остальные все на редкость живые и - нет, не обычные - но нормальные, человеческие. И это очень здорово.

Вот что мне совсем непонятно - это маркер "16+". Это же фильм, собственно, о подростках и как раз подросткам его посмотреть и стоит больше всего. И, главное - с чего? В конце есть 1 (прописью - один ) поцелуй, насилия не больше, чем в любой сказке, ну, глаза - да, но это скорее противно, чем страшно. Непонятно, с чего обездолили детей.

Впрочем тем, кому больше шестнадцати очень даже стоит) Фильм действительно отличный, один из лучших у Бертона. Нет, "Крупную рыбу" с моего личного пьедестала он не подвинул, но встал где-то рядом. А Эйса Баттерфилд временами неуловимо походил на молодого, времен как раз "Крупной рыбы", чудесного Юэна Макгрегора. Буду считать это предзнаменованием большого будущего.

На лицо Джейкоба падали крупные пушистые снежинки, садились на щеки и нос, быстро тая и превращаясь в кристальные капли воды. Парень стоял, высоко задрав голову, и всматривался в медленный белый танец, маленькие диски спускались к земле, будто по невидимым ступеням.
В 2016 близилось Рождество, и весь Кэрнхолм наполнился звуками бубенцов и праздничных песен, наверное, уже сотню раз Джейк прослушал «Jingle Bells», проходя по торговым центрам Лондона, в поисках рождественских подарков для странных детей и мисс Перегрин. Проверив, все ли на месте, Джейкоб надел на плечи рюкзак и шагнул в петлю.

Ботинки ступили на зеленую траву, снег на них еще не успел растаять. С последнего визита сюда ничего не изменилось. Улицы Кэрнхолма жили своей обычной жизнью, торговцы о чем-то перекрикивались друг с другом, кто-то пил вино в местном пабе, было видно раскрасневшиеся веселые и хмурые лица сквозь запятнанные желтоватые окна.
3 сентября 1940-го.
Окольным путем, через переулки, Джейк обогнул самую оживленную улицу острова и направился к детскому дому. Тот все так же возвышался над еще не пожелтевшими кронами деревьев. Подойдя к алым стенам странного дома, Джейк уже занес руку, чтобы постучать в дверь, как вдруг та резко открылась, обдав его запахом свежей выпечки и каких-то цветов.
- О, Джейкоб, какой сюрприз! - на пороге стояла Алма Перегрин и широко раскрытыми серыми глазами смотрела на него, - Проходи.
- Я очень рад вас видеть, мисс Перегрин.
Алма тепло улыбнулась, и обоим стало понятно, что следует обняться.
Запах мисс Перегрин отличался от всего остального.
«Наверное, это духи…и табак» - подумалось Джейкобу, и он сильнее уткнулся Птице в плечо.

В гостиной его уже ждали дети, Эмма кинулась ему объятья, крепко обвив руками его шею. Джейк успел заметить неодобрительный взгляд мисс Перегрин, прежде чем золотые волосы летающей девушки перекрыли ему обзор. Спустя минуту Эмма отстранилась, обычный румянец на ее щеках стал ярче, она старалась не встречаться взглядом с Птицей.
- Ну привет, Портман! Надеюсь сегодня за тобой нет погони. - Енох сидел, развалившись на диване и с явно недружелюбной улыбкой, придирчиво рассматривал одежду Джейкоба.

Проходя по коридорам дома, Джейк заглянул на кухню, откуда слышался тонкий, приглушенный свист чайника, на его боках были две красные ладони.
- Якоб, выпьешь чаю? Я только что подогрела. - Оливия появилась неожиданно, поспешно натягивая длинные перчатки. Она несколько секунд выжидающе смотрела из-под рыжей челки на Джейкоба, пристально разглядывая его лицо.
- А? Нет, я буду позже. - слова медленно растягивались, отчего вызывали дискомфорт. Джейк вышел из кухни.
- Пора бы уже привыкнуть ко всему этому. - шептал он себе под нос, как вдруг струящийся белый дым выплыл из-за угла.
Сделав два осторожных шага парень замер. Мисс Перегрин. Птица стояла лицом к окну, что позволяло видеть ее красивый профиль, и за чем-то наблюдала. Синий пиджак подчеркивал ее отточенную осанку, строгая юбка элегантно обтягивала бедра. Алма прекрасна до самых кончиков своих сине-черных волос.
Скрипнула старая половица, заставив Джейкоба от неожиданности пошатнуться. Мисс Перегрин тут же обернулась на звук, удивление проскользнуло в серых глазах.
«О, нет» - пронеслось в голове, но Джейкоб заставил себя выдохнуть, и, натянув улыбку, подошел к Птице.
Нащупав в кармане коробочку, обшитую синим бархатом, протянул ее мисс Перегрин, та с легкой улыбкой на губах следила за его действиями.
- В 2016 скоро Рождество, и я поздравляю вас.
Альма уже открыла коробочку и с интересом рассматривала ее содержимое.
- Не знаю, понравится ли вам, я долго думал, что можно…
Мисс Перегрин демонстративно зажала между губ новую трубку, заставив Джейкоба замолчать.
- Спасибо. Это прекрасный подарок.
Резкая волна облегчения накрыла почти с головой. Мисс Перегрин. Именно из-за нее стоило снова приехать на уэльский остров, снова попасть 1940, где под вечер с неба падают бомбы, потому что она этого стоит, потому что, он, Джейк, ее любит, как не парадоксально любить воспитательницу своего деда.

В гостиной уже разливали чай, а Якоб все задумчиво брел по коридору с глупой улыбкой на лице.

Как странно, что она так хорошо восприняла твой подарок из будущего…

Миллард! Какого черта ты подсматривал за нами?! И вообще, оденься.
- Прости мое любопытство.
- Не делай так больше.
- Ладно. - вздохнул Миллард, - Но все равно, Птице не нравится, когда говорят о будущем…
- Но это был просто подарок…
В этот момент в коридор выглянула Эмма, окликнув Джейкоба, Милларда она, разумеется, не заметила.

Через время, когда почти все успели выпить по первой кружке чая, в гостиную вернулась мисс Перегрин, курила она уже подаренную трубку.

Быстро темнело, в саду на подстриженные кусты ложился синий, серебристый свет, а в комнате по полу расползались тени. Приходилось с грустью осознавать, что скоро придется вновь возвращаться в свое время. Комната начинала пустеть, на кухне звенели чашки и слышались звонкие голоса Оливии и Эммы.
Джейкоб встал, окинув помещение взглядом, сейчас нужно попрощаться со всеми, никто не знает, когда он сможет увидеть их вновь.

Тонкие пальцы сжали его плечо.

С рождеством, Джейк. - поцелуй пришелся куда-то в уголок губ Джейкоба, мисс Перегрин замерла, не отстраняясь и с тревогой наблюдая за его реакцией.

Руки сами потянулись к тонкой птичьей шее, обвивая ее, изучая на ощупь миллиметры кожи. Алма реагировала на каждое прикосновение, от удовольствия сжимая в ладонях коричневые волосы на голове Джейка. Он поморщился от терпкого привкуса табака на своих губах.
Мисс Перегрин отвечала на поцелуи смело, но при этом была натянута, как струна, внимательна к каждому движению. Ее спина практически касалась стены, а проворные тонкие пальцы крепко держали воротник рубашки Джейкоба.
Внезапно что-то изменилось, и где-то у уха послышалось назойливое тиканье.
- Джейк… - руки Алмы уперлись Якобу в грудь, но он не обратил на это внимание, с новой силой прижимая Птицу к стене.
- Джейк… Время. Нужно перезагрузить петлю. - выдохнула Алма, показывая часы, накрученные на руку золотой цепью.
Джейкоб отстранился и резко почувствовал, как пылает его лицо.

Противогаз смог уберечь от множества ненужных вопросов, и пока мисс Перегрин перезапускала петлю, он уже смог прийти в себя.
Снова поднялось солнце, и Джейк медленно пошел к выходу из петли, в последний раз обернулся, чтобы посмотреть на дом странных детей, и увидел перед собой Алму.
- Уже уходишь?
- Мне пора.
Но прощаться не хотелось.

Под ногами белое полотно снега. Крупные белые снежинки изумительно смотрятся на темных волосах мисс Перегрин. Она стоит по-птичьи нахохлившись, отчего Джейкоб улыбается.

С рождеством.
- С рождеством.
- Я буду писать. - тихо говорит Алма, стряхивая с синих рукавов пиджака снег и шагая в петлю, оставляя за собой светлый рой снежинок.

Всем привет!

В мою голову пришла довольно хорошая идея, что случается редко, и если вам она понравится, я продолжу притворять ее в жизнь. Как показать, что вам она понравилась? Поставить лайк, все просто.

✿❯────「✿」────❮✿

Сама идея:

В 2016 году я пошла в кинотеатр на фильм "Дом Странных Детей Мисс Перегрин", мне довольно понравился фильм, в связи с интересом к данному произведению я так же узнала о существовании книги, даже трех. По ним и был снят фильм. Так вот... история эта не похожа ни на что в своем роде. Это фантастика. И, я подумала, что весьма интересно будет преподнести эти книги вам в виде фанфика здесь (не фильм, а книги. Фильм лишь натолкнул на существование книг). Имена будут изменены, как и внешность оригинальных персонажей, но ведь иначе здесь фанфик будет заблокирован. Предупреждаю, что книга будет передана слово в слово, за исключением некоторых элементов. Для вас сделан пролог, чтобы было понятнее, как это будет. Данная работа посвящена всем, в особенности тем, кто читал книгу. Ведь приятно будет снова окунуться в этот мир, но только совместно с персонажами мульсерала "Леди Баг и Супер Кот", не правда ли?

✿❯────「✿」────❮✿

Сна нет, и смерти тоже нет.

Те, кто как будто умер, живы.

И отчий дом,

И други юности далекой,

Старик и дева,

Упорный труд и все его плоды

Обречены исчезнуть,

Превратясь в легенду.

Ральф Уолдо Эмерсон

Не успел я принять тот факт, что меня ждет самая обыкновенная жизнь, как начали происходить совершенно незаурядные события. Первое из них стало для меня ужасным потрясением, и как все, что меняет нас раз и навсегда, раскололо мою жизнь на две части: До и После. Как и многие последующие сверхъестественные происшествия, оно непосредственно касалось моего деда, Джеймса Агреста.

Сколько себя помню, дедушка Агрест всегда был для меня самым удивительным человеком из всех, кого я знал. Он рос в сиротском приюте, сражался на войне, преодолевал океаны на пароходах и пустыни на лошадях, выступал в цирках, знал все на свете об оружии и самообороне и говорил как минимум на трех языках помимо английского. Мальчишке, никогда не выезжавшему за пределы Флориды, все это казалось невообразимой экзотикой, и стоило мне его увидеть, как я принимался осаждать его просьбами попотчевать меня своими увлекательными историями. Он никогда мне не отказывал, излагая их с таким видом, будто делился секретами, которые можно было доверить только мне и никому более.

Когда мне исполнилось шесть лет, я решил, что мой единственный шанс вести жизнь хотя бы наполовину такую же увлекательную, как у дедушки Агреста, заключается в том, чтобы стать путешественником. Он всячески меня поощрял и проводил со мной целые дни, сгорбившись над картой мира и с помощью цепочки красных булавок разрабатывая маршруты воображаемых экспедиций. Попутно дедушка рассказывал о том, какие удивительные открытия мне предстоит когда-нибудь совершить. Я не делал секрета из своих честолюбивых планов и расхаживал по дому, прикладывая к одному глазу картонную трубу и громко восклицая: «По курсу земля!» и «Приготовиться к высадке!» Когда моим родителям это надоедало, они выставляли меня в сад. Думаю, они боялись, что дедушка заразит меня неизлечимой мечтательностью, от которой я уже никогда не смогу оправиться, и что все эти фантазии не позволят мне посвятить себя более практичным занятиям. И вот однажды мама усадила меня рядом с собой и объяснила, что я не смогу стать первооткрывателем, потому что в мире не осталось ничего неоткрытого и неизведанного. Мне следовало родиться в другом веке. Узнав, что опоздал, я почувствовал себя обманутым.

Еще обиднее мне стало, когда я узнал, что самые интересные из рассказов дедушки Агреста просто не могут быть правдой. Наиболее фантастические истории он рассказывал о своем детстве. Например, о том, что родился в Польше, но, когда ему исполнилось двенадцать, его привезли в детский дом в Уэльсе. Когда я спрашивал, почему ему пришлось уехать от родителей, он неизменно отвечал: потому что за ним охотились чудовища. По его словам, Польша буквально кишела чудовищами.

Какими чудовищами? - широко раскрыв глаза, спрашивал я.

Этот вопрос я повторял очень часто.

Ужасные сгорбленные чудовища с гниющей кожей и черными глазами, - отвечал дед. - А ходили они вот так!

С этими словами он тяжело плелся за мной подобно чудищам из старых фильмов, а я, громко хохоча, убегал прочь.

Каждый раз он добавлял к их образам все новые отвратительные подробности. От этих мерзких существ разило, как от разлагающихся отбросов. Они были невидимы, и заметить их можно было только по тени. В их ртах таились целые гнезда извивающихся щупалец, которые могли в одно мгновение будто выстрелить и тут же втащить жертву в пасть с мощными челюстями. Вскоре у меня появились проблемы со сном. Мое сверхактивное воображение превращало звук проезжающих по мокрому асфальту шин в чье-то затрудненное дыхание прямо у моего окна, а тени под дверью - в жгуты черно-серых щупалец. Я боялся этих чудовищ, но гордился дедушкой, который не только сражался с ними, но и победил их, оставшись в живых.

Еще более фантастическими были его рассказы о жизни в уэльском детском доме. По его словам, это было зачарованное место, созданное специально для того, чтобы оберегать детишек от чудовищ, и находилось оно на острове, где каждый день светило солнце и никто никогда не болел и не умирал. Все жили вместе в большом старом доме, охраняемом древней мудрой птицей. Во всяком случае так утверждал дедушка. По мере взросления я, однако, начинал сомневаться в правдивости его рассказов.

А какая птица их охраняла? - спросил я, когда мне было лет семь, и скептически поглядел на него через карточный стол, за которым он только что позволил мне выиграть у него в «Монополию».

Большая хищная птица, которая курила трубку, - ответил он.

Дедушка, ты, наверное, думаешь, что я совсем глупый.

Он пролистал свою серьезно поредевшую пачку оранжевых и синих денег.

Я не способен так о тебе думать, Адриан.

Я понял, что обидел его, потому что он произнес это с заметным польским акцентом, от которого ему так и не удалось окончательно избавиться и который особенно сильно проявлялся в минуты волнения. В итоге «способен» прозвучало как «спосопен», а «думать» как «тумать». Мне стало стыдно, и я решил задать ему следующий вопрос.

Почему чудовища на вас охотились? - поинтересовался я.

Потому что мы были не такими, как другие люди. Мы были странными.

В каком смысле странными?

У всех были разные странности, - пожал плечами он. - Одна девочка умела летать, в теле другого мальчика жили пчелы… Еще там были брат и сестра, которые могли поднимать и удерживать над головой огромные валуны.

Мне никак не удавалось понять, насколько серьезно он говорит. Но вроде бы мой дедушка не слыл шутником. Увидев сомнение на моем лице, он нахмурился.

Ну хорошо, ты можешь не верить мне на слово, - произнес он. - У меня есть фотографии!

Оттолкнув назад садовый стул, он вошел в дом, оставив меня на веранде. А минуту спустя вернулся, сжимая в руках большую коробку из-под сигар. Я наклонился, чтобы получше разглядеть четыре помятых, пожелтевших снимка, которые он извлек на свет.

Первая фотография изображала нечто похожее на костюм, в котором… никого не было. Если допустить, что там кто-то был, то у этого человека не было головы.

Конечно, у него есть голова! - улыбаясь, заверил меня дед. - Только ее не видно.

Почему? Он что, невидимый?

Ого! Да ты у нас мозговитый малый! - Дед приподнял брови, как будто я поразил его своими дедуктивными способностями. - Его звали Макс. Забавный парень. Иногда он говорил: «Слышь, Джеймс, а я знаю, что ты сегодня делал». И действительно мог рассказать, где ты был, что ел, ковырялся ли в носу, когда думал, что тебя никто не видит. Он часто ходил за кем-нибудь, тихий как мышь и совершенно голый, чтобы его не увидели, и наблюдал. - Дед покачал головой. - Подумать только!

Он подал мне другое фото и, подождав, пока я его рассмотрю, поинтересовался:

Ну? Что ты видишь?

Маленькую девочку.

У нее на голове корона.

Он постучал пальцем по нижней части снимка.

Как насчет ее ног?

Я присмотрелся повнимательнее. Ноги девочки не касались земли. Но она не подпрыгнула. Она как будто парила в воздухе. От удивления я открыл рот.

Она летает!

Вроде того, - кивнул дедушка. - Она левитирует. Только малышка не очень хорошо управляла своими способностями, поэтому иногда нам приходилось обвязывать ее веревкой, чтобы она никуда не улетела!

Я неотрывно смотрел на странноватое кукольное личико девочки.

Это настоящая фотография?

Конечно, настоящая, - ворчливо ответил дедушка, забирая у меня снимок и заменяя его другим, на котором тощий паренек держал над головой огромный валун.

Виктор и его сестра были не слишком умны, - прокомментировал дед, - но какими же они были сильными!

С виду он совсем не сильный, - произнес я, разглядывая щуплые руки подростка.

Можешь поверить мне на слово - он был невероятно силен. Однажды я попробовал соревноваться с ним в армрестлинге, и он едва не оторвал мне руку!

Но самой странной оказалась последняя фотография. На ней был запечатлен затылок чьей-то головы, на котором кто-то нарисовал лицо.

Я молча смотрел на этот снимок, а дедушка Агрест рассказывал:

Видишь ли, у него было два рта. Один впереди и один сзади. Поэтому он так и растолстел!

Но это подделка! - возразил я. - Это нарисованное лицо.

Конечно, лицо ненастоящее. Его нарисовали для циркового представления. Но говорю тебе, у него действительно было два рта. Ты мне не веришь?

Я размышлял, глядя то на снимки, то на серьезное открытое лицо дедушки. Зачем ему врать?

Я тебе верю, - кивнул я.

И я действительно ему верил. Во всяком случае на протяжении нескольких лет. Впрочем, в основном потому, что я хотел ему верить, так же, как другие дети моего возраста хотели верить в Санта-Клауса. Мы держимся за свои сказки до тех пор, пока цена веры в них не становится слишком высокой. Для меня это произошло во втором классе, когда во время ланча Ким принялся дразнить меня перед столиком, за которым сидели девчонки, и объявил всем, что я все еще верю в фей. Это было расплатой за то, что я повторял в школе дедушкины рассказы. В эти унизительные секунды я увидел, как прозвище «зачарованный мальчик» тащится за мной из класса в класс, и, хотя это было совершенно незаслуженно, обиделся на деда.

В тот день дедушка Агрест забрал меня из школы, как он делал довольно часто, когда мои родители были на работе. Я забрался на заднее сиденье его старенького «понтиака» и объявил, что больше не верю в его сказки.

Какие сказки? - переспросил он, глядя на меня поверх очков.

Сам знаешь. Те самые. О странных детишках и чудовищах.

Он, похоже, растерялся.

Я не рассказывал тебе никаких сказок.

Я сообщил ему, что выдуманная история и сказка - это одно и то же, и что сказки рассказывают малышам, которые еще писают в штанишки, и что его фотографии - это подделка, а истории - сплошной обман, и мне это отлично известно. Я ожидал, что он рассердится или начнет спорить, но он произнес: «Как скажешь» и тронул машину с места. Вот и все. Больше мы к этой теме не возвращались.

Думаю, он этого ожидал. Рано или поздно я должен был вырасти из детской веры в чудеса. Но из-за того, что он даже не попытался убедить меня в подлинности своих историй, я почувствовал себя обманутым. Я не мог понять, зачем он все это придумал, зачем заставил меня поверить, что на свете бывает то, чего на самом деле быть не может. Лишь несколько лет спустя папа мне все объяснил. Когда он был маленьким, дедушка тоже рассказывал ему свои страшилки. На самом деле они были не ложью, а лишь утрированной правдой. История детства дедушки Агреста оказалась далеко не сказкой. Она была самым настоящим кошмаром.

Мой дедушка стал единственным членом своей семьи, которому удалось бежать из Польши до начала Второй мировой войны. Ему было всего двенадцать лет, когда родители посадили его в поезд, отправив к совершенно незнакомым людям в Британию. У мальчика не было ничего, кроме детского чемоданчика. И он уже никогда не вернулся на родину. В Польше у него остались мама и папа, старшие братья, кузены и кузины, тетки и дядья, но никого из них он больше не увидел. Все они умерли прежде, чем ему исполнилось шестнадцать. Их убили те чудовища, от которых мальчик едва успел спастись. Но это были вовсе не чудища с гниющей кожей и щупальцами во рту, которых способно породить воображение семилетнего ребенка. Это были марширующие рядами монстры в элегантной военной форме. Они выглядели настолько обыденно, что, когда ты понимал, кем они являются на самом деле, бывало уже слишком поздно.

Так же, как истории о монстрах, правдой, щедро приукрашенной фантазиями, оказались и рассказы о зачарованном острове. По сравнению с теми ужасами, что творились в Европе, детский дом, принявший моего дедушку, должно быть, представлялся ему раем. Поэтому в его воспоминаниях он и превратился в надежное пристанище, где всегда было лето и где ангелы-хранители оберегали особенных детей, которые на самом деле не умели летать, не превращались в невидимок и не поднимали валунов. Странность, за которую их преследовали, заключалась в том, что все они были еврейскими детьми. Сиротами, выброшенными на тот маленький остров волнами крови, затопившими Европу. И удивительными их делали вовсе не фантастические способности. Чудом было то, что им удалось избежать гетто и газовых камер.

Я перестал просить дедушку рассказывать мне его истории. Думаю, в глубине души он был этому даже рад. Тайна плотной стеной окружила подробности его детства и юности. Я не хотел бередить его раны. Он прошел сквозь ад и имел право на тайны. Мне было стыдно, что я когда-то завидовал ему. Цена увлекательной судьбы была слишком высока, и я благодарил небо за свою обычную жизнь, в которой не было места чудесам и которую я получил в дар, ничем не жертвуя.

Однажды, когда мне исполнилось пятнадцать лет, произошло необычайное и ужасное событие. И моя собственная история раскололась на До и После.

И вот, на конец, горлышко остановилось, и посмотрело на Близнецов.

А как они будут рассказывать? - Спросила Клэр.

Кто-нибудь, знает язык жестов? - С надеждой в голосе, произнесла Оливия.

Нет. - Хором ответили остальные.

Тогда, Мисс Перегрин предложила:

Я могу пойти с ними в другую комнату, и они напишут историю, а я потом её прочту.

Близнецы подбежали к Мисс Перегрин, и начали кивать головами, тем самым, давая знать, что они согласны. Два малька быстро выбежали из комнаты, а за ними, вышла и Мисс Перегрин.

Все не вольно посмотрели на часы. Тогда, Оливия спросила:

Кто-нибудь, хочет чая?

Эмма, ты мне не поможешь? - Попросила у неё Оливия.

Да, конечно. - Улыбаясь подруге, ответила Эмма.

После этого, они вдвоём вышли из комнаты, и направились на кухню.

Спустя 10 минут, девушки принесли поднос, где стояли чашки с чаем. Они только успели присесть, как тут, в комнату вбежали Близнецы, а следом за ними, шла Мисс Перегрин, держа в руках лист бумаги, на котором Близнецы написали свою историю.

Мы жили с бабушкой, так как, наш папа бросил маму, ещё за долго, до нашего рождения. А мама умерла.

У нас был очень большой двор, ведь наша бабушка выращивала там овощи, и продавала их, чтобы бы зарабатывать деньги. Мы дружили со всеми ребятами, которые жили на нашей улице. Бабушка каждый день готовила очень вкусное печенье, и мы выносили его на улицу, и всех угощали.

Одним утром, когда мы проснулись, мы заметили, что наша кожа стала иметь сероватый оттенок. Мы очень испугалась, и побежали к бабушке. Она очень растерялась, когда увидела это, ведь она не знала, что это может быть.

Спустя пару часов, мы пошли к доктору. У нас в деревне, он был единственным, поэтому, мы очень долго прождали, чтобы он осмотрел нашу кожу, и объяснил нам, что случилось. Но всё это, было безнадёжно, ведь он сказал, тоже самое, что и бабушка. Он также не знал, что с нами.

Всю дорогу до дома бабушка, была очень задумчива и грустна. Спустя некоторое время, наша кожа полностью стала серой. Мы уже не выходили на улицу гулять, как раньше. Потому что, мы очень боялись, как на это отреагируют другие.

Одним, самым ужасным утром, мы как всегда проснулись, умылись, и пошли в кухню, чтобы позавтракать. Бабушка приготовила, что-то вкусное, потому что, по всему дому, разносится приятный, сладковатый запах. Мы шли радостно, ведь ещё не знали, что стали чудовищами. Мы зашли на кухню. Когда бабушка обернулась, и посмотрела на нас, из её рук, полетели столовые приборы. Она, в одно мгновение превратилась в камень.

На глаза у нас, навернулись слёзы. Мы выбежали из дома, в надежде, что кто-нибудь нам поможет. Но как только, мы встречали очередного человека, он тут же становился каменной статуей.

Мы побежали в лес, не поднимая глаза вверх, боясь, что сможем ещё кого-нибудь убить. Мы сели возле большого дерева, и начали плакать. Но вдруг, мы услышали шаги, кого то, кто был сзади нас. Этот, кто-то положил свою мягкую и тёплую руку, нам на, правое и левое плечо.

- „Меня зовут Мисс Перегрин, и вы можете пойти со мной, в одно место, где вы будете счастливы“.

Мы встали, но глаза не поднимали. Мисс Перегрин дала нам костюмы, которые мы и надели. Почему мы ей доверились, и пошли с ней, мы так и не поняли.

Вот так, мы и оказались в Доме Мисс Перегрин.

Вы не чудовища, вы наши друзья! - Подошла к ним Эмма, и обняла их.

Да, Эмма абсолютно права! - Хором, крикнули Клэр и Бронвин.

Затем, Близнецы, явно довольные тем, что здесь их не боятся, вдвоём раскрутили бутылочку.